Читать онлайн Привет из Хальмер-Ю бесплатно
Призыв
Прежде чем я попал в Хальмер-Ю – я попал в армию.
Шел ноябрь 1994 года.
Уже три года как распался Советский Союз.
Мы жили уже совсем в другой стране и абсолютной новой для нас реальности.
Вчерашние пионеры и комсомольцы, выросшие на идеалах ленинизма и марксизма, теперь познавали рыночную экономику.
И некогда оборонно-промышленный Северодвинск, где я родился и вырос, имевший статус «закрытого» города, куда въезд осуществлялся строго по пропускам, теперь был полностью открыт навстречу «всем ветрам».
На крыше КПП при въезде в город, где раньше пограничники строго проверяли документы у въезжающих, теперь гордо красовалась табличка «шашлыки».
Город быстро наполнился шустрыми торговцами, коммерсантами, непонятно откуда взявшимися «рэкетирами».
Работники оборонного завода, которые еще несколько лет назад могли позволить себе с «получки» слетать на самолете на выходные «попить пивка» в Ярославль или Ленинград, теперь получали зарплату в виде мешка муки или сахара.
Такие были времена…
А мне к тому времени уже исполнилось 18 лет.
Пришло время отдавать священный долг Родине.
Я прошел комиссию в военкомате.
Врачи быстро и без лишних проволочек написали «годен» и пожелали мне счастливой службы. В те годы был большой недобор в «войска».
«Косить» от армии я не стал.
Мне очень хотелось посмотреть, что такое армия и пройти эту «школу жизни».
В один из ноябрьских вечеров я сидел дома.
Пил чай и смотрел в окно.
По телевизору смотреть особо было нечего.
– А не перечитать ли роман Дюма «Женская война»? – помню, мелькнуло у меня в голове.
Как вдруг в дверь раздался звонок.
На пороге стоял курьер из военкомата.
– Вы – Островский? – спросил курьер.
Я молча кивнул головой.
– Получите повестку! Распишитесь! – курьер протянул мне бумагу. Я расписался в получении.
И вот она. Повестка: «22 ноября в 8.00 явиться в Северодвинский военкомат».
– Ну что ж. Дюма пока подождет. Встреча с бароном де Каноль откладывается до лучших времен. Нужно звонить друзьям, – подумал я, держа повестку в руках.
Как и положено, перед отбытием в войска, у меня была «отвальная». Прощание с друзьями юности.
Да и с самой бесшабашной юностью я тоже прощался.
– Мууужжж-иик должен отслужить в армии! Или он не мужик! – кричал чей-то знакомый, попавший случайно ко мне на отвальную. Я его видел первый раз в жизни.
– Димон! Ты ж муужжжжи-и-ик?! – сжимая руку в кулак, обращается ко мне новый знакомый.
– Мууууужжжик! – отвечаю.
– Вот! Тогда надо послужить! – взмахнул сжатым кулаком у себя над головой новоиспеченный товарищ.
А я и не спорил.
Ночь пролетела, что называется в «пьяном угаре».
Поспать, разумеется, мне никто не дал.
Стрелки на часах неумолимо считали последние минуты моей гражданской жизни.
Я умыл лицо холодной водой, посмотрел на себя в зеркало и произнес:
– Ну что, Дима, пора идти в армию. Родине служить.
К восьми утра являюсь в военкомат.
На крыльце уже собралась толпа из отбывающих и провожающих.
Зашел внутрь.
Смутно помню, как вместе с другими такими же полупьяными призывниками, ходил по кабинетам, подписывал какие-то документы.
Затем всех собрали в зале, объявили номер команды.
Оказалось, что все мы будем служить на Северном Флоте. И сейчас нас повезут на Ягры на ПТК (приемно-техническая комиссия), там нас будут распределять по воинским частям.
Ягры – это район Северодвинска.
Тут я начинаю тянуть руку вверх.
– Что у вас, товарищ призывник? – обращается ко мне офицер.
– Как же так! А разве нас не повезут в Архангельск?! На областной призывной пункт? – начинаю я возмущаться, – Давайте сначала в Архангельск!
В моем воображении я должен быть ехать служить в армию как минимум неделю.
Куда-то далеко-далеко под стук колес поезда.
Лежать на вагонной полочке, поглядывая на пейзажи за окном. Распивать чай в подстаканнике, любезно поданный проводницей.
А тут Ягры! Тут ехать-то всего 15 минут!
Какая уж тут романтика!
Выступавший офицер посмотрел на мою шатающуюся фигуру и произнес:
– Как фамилия?
– Островский! – выкрикиваю я, при этом прикрывая рот от накатившего иканья.
Офицер что-то отметил себе в записной книжке.
– А теперь все в автобус! – произнес офицер.
На выходе из военкомата еще раз машу рукой провожающим меня маме и младшему брату.
Итак.
Поехали служить в армию.
На Ягры.
ПТК – «гражданка» пока!
Доехали на Ягры как и ожидалось быстро.
Нас завели в помещение казармы (по-морскому кубрик). Сопровождавший офицер удалился.
Вместо него появился бородатый мичман.
Мичман окинул нас скучающим взглядом и произнес:
– Берем баночки и садимся на ЦП!
Присутствующее в кубрике молодое пополнение впало в легкий ступор.
– Чего хочет от нас этот военный?! – говорили мы другу взглядами. И тихонько подглядывали друг за другом. Вдруг кто-то из нас понимает, о чем идет речь.
– Какие еще баночки?! Анализы что ли сдавать? – услышал я чей-то шепот в рядах новобранцев.
Мы заглядывали под кровати в надежде найти хоть какие-то баночки. Но никаких баночек там не было.
Увы! Среди нас не нашлось знатоков военно-морского лексикона.
Мичман долго наблюдал за нашими манипуляциями.
– Баночки – это табуретки! А ЦП – центральный проход! – изрек он.
В кубрике пошло движение.
Мы схватили табуретки и уселись на центральном проходе. Товарищ мичман выкрикивал фамилии, смотрел личные дела. Так продолжалось час. А может и больше.
Потом вдруг в кубрик заходят двое «гражданских».
Один с видеокамерой на плече, а второй с микрофоном в руках.
Местное телевидение Северодвинска решило сделать репортаж о молодых новобранцах.
Мичман отобрал несколько человек по какому-то ему одному понятному принципу.
Меня в том числе.
Потом сказал журналистам:
–Вот. С этими можете пообщаться.
Журналист спрашивает:
– Не боитесь служить?
А я ему отвечаю:
– Да нет. Не боюсь. Все служили – и мы послужим!
– Это хорошо, – улыбается журналист.
Потом я узнаю, что меня показывали по местному телевидению в новостях.
Когда я пришел с армии через 2 года, ходил на телестудию. Очень хотел себе на память видеозапись той передачи. Но к сожалению запись того выпуска не сохранилась. Жаль, конечно…
После ухода телевидения мичман повел нас постригаться. Матрос-парикмахер быстренько постригал всех «под ноль». «Вжик-вжик, следующий!» – примерно так шел процесс.
После процесса «оболванивания» нас повели «переодеваться». Гражданскую одежду мы снимали и получали военное обмундирование. Натягивали на себя тельняшки, форму, кирзовые сапоги. Примеряли шинели, шапки. Остальное выданное имущество запихивали в рундуки (вещмешки).
Я случайно взглянул на себя в зеркало.
Да-а… Зрелище было не для слабонервных!
Еще немного пьяный, с помятым лицом, лысый, в тельняшке. Выглядело и правда устрашающе.
– Вот, Дима! Теперь ты военный моряк! – сказал я отражению в зеркале.
После «переодевания» захожу в кубрик.
А вокруг все такие же лысые и в тельняшках.
Та-а-ак! А где же мой новый друг Андрюха?!
Мы с ним познакомились буквально пару часов назад.
Пытаюсь найти взглядом Андрюху.
Тот Андрюха был с волосами, с прической «ежик», в синем спортивном костюме. А где он теперь тут?! Пойди-разбери! Никак не пойму!
Пристально вглядываюсь в лица моих «товарищей по оружию» и все как на одно лицо.
Никак не найду Андрюху!
М-да… История…
Совсем скоро я привыкну к этому.
Вот только познакомился с человеком, пообщался.
А потом раз!
И его уже забрали, перевели куда-то.
Ну вот! И за мной пришли «покупатели».
Одеваю черную шинель и такую же черную шапку-ушанку (зимняя форма одежды ВМФ).
Накидываю на плечо рундук.
Покидаю ягринский ПТК-распределитель и отправляюсь служить дальше.
Куда именно? Я пока не знал.
Учебка
Еду по родному Северодвинску.
Вдруг все как-то стало по-другому.
Несколько дней назад я мог гулять по этим улицам.
Ходить куда захочу.
А сейчас я трясусь в кузове грузовой машины с надписью «люди». Тихонько поправляю военную шапку-ушанку, которая чуть больше размера моей головы. От легкой тряски при езде шапка постоянно падает мне на глаза. Я ее аккуратно поправляю обратно.
– Это от того, что голова лысая. Волосы отрастут, потом нормально будет, – успокаивает меня рядом сидящий сосед.
Минут через сорок мы въехали на территорию воинской части. На въезде я прочитал надпись «Учебный отряд подводного плавания». Это была «учебка» на Первомайской в Северодвинске.
– Ну вот! Я опять никуда не уехал из Северодвинска, – промелькнуло в лысой голове романтика-Димки.
И это была последняя «гражданская» мысль.
Дальше уже на посторонние мысли не было ни времени, ни сил.
– Выгружайтесь! – прозвучал приказ.
Защелки кузова грузовика повернулись, откинулся борт. Мы попрыгали на асфальт.
– Так, бойцы! Построились! – крикнул сопровождавший офицер.
– Сейчас поднимаемся на четвертый этаж и заходим в роту. По трапу бегом! – пронзила морозный декабрьский воздух команда офицера.
С вещмешками за спиной, в длинных черных шинелях мы «залетели» на четвертый этаж.
В роте новоиспеченных бойцов распределили по взводам. Я попал во второй взвод.
– Второй взвод! Построиться! – звучит команда.
Тридцать новоиспеченных моряков затопали кирзовыми сапогами по деревянному полу казармы и построились в одну шеренгу.
– Я ваш командир взвода старший мичман Мелешкин. Тут я вам буду и папа, и мама! – стоя перед строем, произнес Мелешкин.
– Так, сынки! Видите три звездочки на погонах? Это значит – старший мичман. А две звезды – просто мичман. Ничего! Скоро научитесь звания различать и соблюдать субординацию! – тыкая пальцем в погон, разъяснял товарищ старший мичман.
– Ерохин! Ко мне! – крикнул какому-то моряку Мелешкин. Тот «пулей» подлетел к мичману.
И даже чуть не запнулся, когда подбежал.
– Да что ж ты! Держись за воздух – земля обманет! – произнес мчиман, пытаясь поддержать падающего моряка.
– А вот это заместитель командира взвода старшина второй статьи Ерохин. Видите, у него на погоне две полоски. Это значит старшина второй статьи, – поведал нам старший мичман.
– А теперь давайте с вами познакомимся, товарищи моряки! – старший мичман ходил перед строем и вглядывался в лица своих новых подопечных.
Мичман произносил чью-то фамилию. В ответ новобранец выкрикивал громко: «Я!».
Внезапно командир взвода остановился напротив меня.
– О! Боец! А тебя я где-то видел! – и задумался на мгновенье.
– Точно! Тебя же в новостях местных показывали! Неделю назад! На ПТК ты там рассказывал. Мол, все служили – и мы послужим. Ну, точно! Ты ведь?! – улыбка «чеширского кота» растеклась по лицу Мелешкина.
– Так точно! Я! – рапортую в ответ старшему мичману.
– Значит, не боишься служить, боец? – продолжает Мелешкин.
– Никак нет! Не боюсь, товарищ старший мичман! – отвечаю.
– Это хорошо! Молодец! Служи! – старший мичман хлопнул меня по плечу.
*****
Начинался КМБ (курс молодого бойца).
Декабрь, лютый мороз, Северодвинск, шесть утра.
– Рота-а-а! Подъем! Приготовится на утреннюю зарядку! Форма одежды номер четыре! – сотрясает воздух казармы команда дневального.
За 45 секунд я успеваю натянуть штаны, накинуть «робишку», наспех обуваю кирзовые сапоги прямо на голую ногу. Портянки запихиваю в сапоги сбоку. Я пока так и не научился их заматывать. Как оказалось, это целая наука.
Вот правильно говорят, «прежде чем крутить любовь – научись крутить портянки».
Уже на бегу на выходе из кубрика накидываю шапку на голову.
На улице темно.
Мороз такой, что хороший хозяин собаку из дома не выгонит. А мы бегаем по плацу.
– Раз! Раз! Раз, два, три! В ногу бежим! – командует бегущий впереди Ерохин.
Мы как единый организм одновременно топаем ногами при беге.
– Раз! Раз! Раз, два, три! – считаю про себя, чтобы не сбиться с общего ритма. А сам закрываю глаза и бегу в строю на «полном автомате». Я даже умудрялся так засыпать на пару минут. Ноги бегут по плацу – а мозг спит.
Периодически звучит команда: «Упасть – отжаться!».
Тогда мы падаем на чуть припорошенный снегом асфальт. Отжимаемся по команде «раз-два» до полного изнеможения наших молодых организмов.
На «раз» – вниз, сгибая руки в локтях.
На «два» – выпрямляем руки вверх.
В какой-то момент силы покидают.
И многие уже просто лежат на промерзшем асфальте.
– Раз-два! Раз-два! Раз-два! – как испорченный граммофон, у которого заело пластинку, продолжает орать «замок» Ерохин. Такой же как и мы пацан, только на полгода старше по призыву.
Месяц назад он еще сам тут отжимался.
– Вот, бли-ии-н, говорила же мне мама! Поступай сынок в институт! Сейчас бы дома спал под теплым одеялом! – сокрушается мой сосед по отжиманиям.
Я уже тоже лежу на промерзшем асфальте.
Лежу уже минут десять, периодически делая рывки руками, имитируя отжимания.
– Сейчас я себе все отморожу. После армии точно стану импотентом, – печально думаю про себя.
После зарядки бегом в роту, умываться.
А потом идем строем на завтрак.
– Раз! Раз! Раз, два, три! – звучит привычная команда.
Я опять закрываю глаза в строю.
Ноги идут – а мозг спит.
Только в армии понимаешь, насколько безграничны возможности человеческого организма!
– Рота-а-а! Сесть! Приступить к приему пищи! – это уже на камбузе.
Хватаем ложки и начинаем быстро поглощать кашу.
Водянистую жидкость с элементами крупы, больше похожую на суп. Повара подливают в кашу побольше воды. Чтобы вес порции соответствовал норме.
Затем начинаем намазывать масло на хлеб.
Хлеб с маслом в армии – это настоящее лакомство.
Вот сейчас бутербродик с чаем….
– Рота-а-а! Встать! Закончить прием пищи! – эта команда обрывает наш завтрак.
Уже на выходе из-за стола откусываем недомазанные бутерброды, тоскливо глядим на недопитый чай и бежим на выход.
– Завтра поживее будете кушать! – кричит нам вслед Ерохин, – Матрос должен выходить из-за стола с чувством легкого голода!
На выходе с камбуза понимаешь, что ужасно хочется есть. Теперь дожить бы до обеда…
*****
Бесконечные маршировки на плацу: «делай раз – делай два!».
– Тянем ножку! Тянем! – командует Ерохин.
И ты застываешь как стойкий оловянный солдатик с вытянутой ногой вперед.
Как можно выше.
Уже совсем не чувствую пальцев ног от онемения и мороза. Портянки-то я сбоку в сапог запихал!
– Вечером будет время – надо тренироваться портянки мотать, – думаю я про себя, – А то так и без ног можно остаться!
По трапу (лестнице) по этажам здания все передвижения только бегом.
Представьте себе подъезд четырехэтажного дома.
На каждом этаже расположена рота. В каждой роте 150-200 человек. Целый день моряки носятся по трапу вверх-вниз. Весь подъезд буквально грохочет от топота сапог. Одни бегут вниз, другие – вверх.
Все это напоминает какой-то муравейник.
– Внимание на трапе! – кричит кто-то. Бегущие замирают, прислонившись к стене.
Это идет мичман или офицер.
Моряки должны его пропустить.
Занятия, изучение Уставов, обязанностей и инструкций.
В моей постепенно обрастающей волосами голове только две мысли: поесть и поспать.
*****
В «учебке» был у нас такой наряд – ЧК.
Что означает – чистка картофеля.
В наряд на ЧК попадало сразу человек пятнадцать. Нужно было чистить картошку на камбузе на всю «учебку». А это целый полк.
Мы приходили после ужина на камбуз и направлялись к дежурному по столовой.
– Ну что, товарищи «чекисты»! Готовы к ударному труду? – говорил дежурный по столовой.
Он заводил нас в помещение, где стояли ванны, наполненные картофелем и луком.
– Давайте, ребята! Чистим весело и с песнями! – дежурный закрывал нас на ключ и оставлял наедине с картошкой и луком.
Мы разбирали ножи, садились на баночки (табуретки), закуривали и начинали потихоньку чистить овощи.
Из одной ванны брали нечищеную картошку, зачищали от «мундира» и бросали в другую ванну с уже очищенным картофелем.
Тоже происходило и с луком.
В помещении дым «стоял столбом».
От табачного дыма вперемешку с запахом очищенного лука пробивало слезу.
За неспешной чисткой овощей мы рассказывали истории из гражданской жизни, анекдоты, опять курили. В роту никто особо не торопился.
– Пацаны! А у меня до армии уже машина была. «Девятка»! Все девчонки мои были! У отца моего бизнес – ларьки по городу. Он мне «тачку» на восемнадцать лет подарил. Я только пару месяцев и успел покататься. Сейчас в гараже стоит моя «ласточка». Ждет меня! – сокрушенно вспоминает Вовчик из Тамбова.
– Вован! Мы к тебе после армии приедем! Покатаешь нас? – говорим мы.
– Обязательно! – Вовчик расплывается в довольной улыбке.
– Ну как успехи, «чекисты»? – открывается дверь и заглядывает дежурный по столовой.
Сквозь дымовую завесу он старается рассмотреть, сколько мы уже почистили.
– Процесс идет, товарищ мичман! – отвечаем.
– Вижу-вижу! Молодцы! Вижу, что с песнями работаете! – говорит дежурный.
И опять закрывает нас на ключ.
Чистка картошки затягивалась до одиннадцати, а то и до двенадцати ночи. Мы приходили в роту уже после отбоя. Шли умываться, а между делом пытались дорассказать друг другу недорассказанные истории и анекдоты.
– Ну-ка! «Чекисты»! Не шумим! Живей умываемся и отбой! – шипит на нас дежурный по роте.
Я ложусь в койку, закрываю глаза.
А перед глазами ванны, полные картошки и лука.
Засыпаю. Мне снится, как после армии мы приехали в гости к Вовчику. Гоняем по Тамбову на «девятке».
– Рота-а-а! Подъем! – крик дневального обрывает мой «гражданский» сон и возвращает в реальность.
*****
Старшина второй статьи Ерохин, это такой же моряк как мы. Только на полгода старше по призыву.
По военно-морскому «карась». Еще недавно он сам «летал» и «шуршал». А сейчас ему доверили целый взвод и он отрывается по-полной.
– Эй, человек! Ты кто?! – говорит он кому-нибудь из моряков.
– Я – деревянный мальчишка, одетый в курсантскую форму! – должен отвечать моряк. Это сам Ерохин заранее научил.
– А-хаха-ха! Буратиии-но-ооо! – весело смеется Ерохин от собственной шутки.
– Эй, Чернушкин! – зовет Ерохин одного из матросов.
– Вон, видишь! Идет старшина роты. Сходи, попроси у него ключи от пиллерса! – дает он приказание «молодому» моряку.
«Молодой» убегает исполнять приказание.
А Ерохин уже еле сдерживает смех.
– Товарищ старший мичман! Разрешите у вас попросить ключи от пиллерса? – обращается моряк к старшине.
Старшина смотрит на бойца с некой грустью в глазах. Он уже знает этот «прикол».
– Сынок, тебя кто послал?! – говорит бойцу старшина роты.
– Старшина второй статьи Ерохин! – гордо докладывает боец.
– Так вот, боец. Видишь в кубрике прямоугольные колонны? От пола до потолка идут? – старшина машет рукой на колонны в кубрике.
– Так точно! Вижу, товарищ старший мичман! – рапортует боец.
– Так вот! Такая колонна называется пиллерс. Соответственно там замков быть не может. А Ерохину передать, чтобы «карась» не борзел! А то он у меня, шхера, на флот служить поедет, а не в «учебке» будет штаны протирать! Выполнять! – и старшина роты уходит дальше.
Молодой моряк бежит обратно к Ерохину.
– Ну что, Чернушкин! Принес ключи от пиллерса? – ехидно спрашивает Ерохин.
– Товарищ старший мичман передал, чтобы «карась» не борзел! – отвечает ему боец.
– Я те дам «карась»! – кричит Ерохин.
Теперь уже хохочем мы.
– Вы чего развеселились?! Ну-ка упор лежа принять! – командует Ерохин, – Раз-два! Раз-два! Раз-два!
Время в «учебке» пролетело незаметно.
Подъем-отбой, подъем-отбой.
Так пролетели 45 дней.
В середине января 1995-го мы торжественно присягнули на верность Родине и ждали распределения по воинским частям Северного Флота для дальнейшего прохождения службы.
Ответственная миссия
Начинался февраль 1995 года.
Через пару недель после присяги на вечерней поверке командир роты зачитал пять фамилий.
В том числе и мою фамилию.
– Кого зачитал завтра подъем не в шесть, а в пять утра! – прозвучал приказ командира роты.
– А куда нас? Личные вещи с собой брать? – поинтересовались мы.
– Соберите на всякий случай, – ответил командир роты.
После принятия присяги мы уже привыкли, что с утра пораньше отправляли куда-нибудь на работу. Например, на разгрузку вагонов с углем, продуктами или еще куда. Но к вечеру ребята возвращались обратно в роту. Мы думали, так будет и в этот раз.
Но следующим утром все было по-другому.
В пять утра нас вывели на улицу и построили на плацу. Перед нами стоял капитан первого ранга (полковник по-сухопутному).
– Ра-а-вняйсь! Сми-ии-рррр-но! – прорычал басом «капраз».
И потом по-отечески добавил:
– Ребята-а-аа! Сынки! На вас возложена ответственная миссия! Вы едете в Хальмер-Ю!
– Товарищ капитан первого ранга! Разрешите спросить? А это где? – поинтересовался я.
– Это под Воркутой, – ответил капитан первого ранга.
«Спасибо за оказанное доверие, постараемся оправдать!» – хотелось ответить «капразу» на эту трепетную «отцовскую» заботу.
Но вслух я это произносить не стал.
Оказалось, что мы будем служить на Военно-морском полигоне. Ракеты для подводных лодок и кораблей, прежде чем попадут на вооружение, нужно испытать. На скорость, на дальность, на точность.
Откуда запускают ракеты, я вам не скажу.
Это военная тайна. А вот падают ракеты в тундре. Где людей почти нет. Недалеко от места падения ракет находится ИП (измерительный пункт). Там отслеживается полет ракеты. И как только ракета падает, сразу на вездеходе или вертолете на месте падения выезжает группа и изучает данные.
Вот на такой «точке» мы и будем служить.
Об этом нам вкратце поведал капитан первого ранга.
Нас повезли на железнодорожный вокзал в Северодвинске. Как я говорил, нас было пять моряков. Шестой ехал старший лейтенант – сопровождающий.
На вокзале в Северодвинске сели на поезд и доехали до станции Исакогорка. Это под Архангельском.
Там мы пересели на поезд «Архангельск-Сыктывкар» и продолжили свой путь навстречу неизвестности.
Всю дорогу до Сыктывкара мы ехали молча.
Отсыпались после «учебки». Я смотрел в окно на мелькающие пейзажи деревень и лесов Архангельской области, а потом еще были деревни и леса Республики Коми. Я уезжал все дальше от дома.
Как странно….
Два месяца назад я мечтал, что поеду в армию куда-то далеко. Чтобы прочувствовать всю романтику армейской службы.
А сейчас мне этого совсем не хотелось.
В «учебке» между нами ходили слухи, что весь наш взвод останется служить под Северодвинском. Не знаю, кто это сказал. Но я твердо в это уверовал.
И уже мысленно каждые выходные ходил домой в «увалы» (увольнения).
На следующее утро мы прибыли в город Сыктывкар.
Сыктывкар – это столица Республики Коми.
Вот и все, что я могу рассказать про этот город.
С вокзала нас, конечно, никто не выпустил.
Здесь мы должны были сесть на поезд «Сыктывкар-Воркута» и продолжить наше «увлекательное» путешествие.
Целый день мы шатались по вокзалу и ждали поезд.
Дорогу на Воркуту замело снегом и поезд не мог проехать. Но ближе к ночи поезд все-таки прибыл.
Мы погрузились в плацкарт, сняли свои шинели, кирзовые сапоги, попадали на вагонные полочки и практически сразу заснули.
Главное – пули над головой не свистят!
Наступило утро нового дня.
Я проснулся и первым делом выглянул в окно.
И что я там увидел?!
Просто белую стену!
Поезд ехал, а пейзаж за окном не менялся.
Белая стена из снега!
Мы ехали по снежному тоннелю.
Поезд ехал между двух сугробов, а высота сугробов была выше крыш вагонов.
Я сам северянин, но такое я видел впервые!
На соседней полке проснулся старший лейтенант.
Посмотрел на меня, а потом в окно.
– Доброе утро. Скоро Воркута будет. Поднимайтесь! – зевнув, произнес «старлей».
Мы быстро собрались, по-военному.
Сдали проводнице постельное белье.
Позавтракали сухим пайком, попили чай.
И вот, наша команда сошла на перрон «солнечной» Воркуты. Смутно помню первое свидание с Воркутой.
За территорию воркутинского вокзала мы тогда не вышли. Нам нужно было ехать дальше.
